Курс является одной из первых попыток дать системный анализ развития промышленности, научного и инженерного образования, прикладных исследований с использованием одновременно историко-научного материала, современных сравнительно-экономических данных, системного анализа истории технологий. Системный исторический анализ проводится с целью найти решения для сегодняшнего дня. Автор является одновременно специалистом в истории науки и технологий и действующим руководителем современного научно-производственного предприятия в области новейших производственных технологий. Программа курса состоит из 5 недель. В течение первой недели речь пойдет об инженерном образовании в России, истории его появления и перспективах. На второй неделе мы поговорим о так называемых "Технологических эпохах" в мировой и Российской истории, и увидим, в каком пространстве создаются и развиваются новые технологии. В третьей и четвертой неделях вы узнаете о важной связи гуманитарного и технического образования, о "Великих эпохах" русской науки, а также о том, как взаимодействуют наука и технологии.После краткого экскурса в историю, вам предстоит подумать и понять,что же нас ожидает в будущем, и каким образом действовать сейчас, чтобы в новом научно-технологическом укладе Россия оказалась в числе лидеров.
Роль инновационных сред.
Loading...
來自 Moscow Institute of Physics and Technology 的課程
Промышленность, инженерное образование и наука: история и перспективы
14 個評分
Explore Related Videos
At Coursera, you will find the best lectures in the world. Here are some of our personalized recommendations for you
Moscow Institute of Physics and Technology
14 個評分
從本節課中
Промышленность, наука и инженерное образование России в XXI веке
與講師見面
Сапрыкин Дмитрий Леонидовичкандидат наук, ген. директор НИИ ЭСТО
Добрый день.
Мы начинаем новый последний пятый модуль.
Мы долго с вами говорили об истории и о теории.
Теперь мы поговорим о настоящем и о будущем, и, собственно, о том,
что делать для того, чтобы наша промышленность, наука,
технологии работали,
и чтобы XXI век стал веком России в этом отношении.
Начнём с вопроса об инновационной среде,
который часто и даже как правило ставится во главу угла.
То есть утверждается, что для того, чтобы промышленность,
наука, инновации развивались, должна быть создана благоприятная инновационная среда.
Многие исследователи, в том числе тот же Лорен Грэхэм,
с которым мы часто полемизировали в этом курсе, утверждают,
что в России всегда были серьёзные задатки,
талантливые люди, прекрасные идеи,
хорошее образование, но вот инновационная среда подкачала.
То есть у нас были проблемы с патентным правом,
государство вело себя как-то не так, финансовые институты не сложились,
и в общем-то не было спроса на инновации и соответствующие экономические структуры.
Многие говорили о том, что вообще в России не было долго промышленности до
Сталинской индустриализации, но сейчас очевидно, что это не так.
Поэтому про это сейчас уже никто не вспоминает.
Но вот про инновационную среду все говорят.
И опыт последних десяти лет показывает, что усилие в основном
концентрируется именно на создании вот этих институтов инновационного развития,
которые созданы и в них вложены приличные усилия и деньги,
но при этом они почему-то не работают.
Давайте разберёмся.
Опять пара примеров из истории.
История показывает, что влияние всех этих факторов,
которые, как считается, составляют инновационную среду,
то есть наличие институтов развития, финансовых институтов,
помогающих двигаться от стартапа в сторону корпорации, институтов кредитования,
биржи, и так далее, патентное право,
государственная политика развития якобы играют ключевую роль.
Но мы говорили с вами, например, о Форде.
Форд в самый ответственный период становления его компании с 1901
по 1911 год находился в судебном процессе по
поводу якобы нарушения им патента Селдена на автомобиль.
В конце XIX века Селден зарегистрировал патент
на изобретение на самом деле действительно очень похожее на фордовский автомобиль.
Вот первый лист из этого патента.
Селден и его правопреемники судились
с изобретателями автомобиля и после первого же поражения в
суде ряд предприятий создали ассоциацию законных фабрикантов,
которая приобрела лицензии и пыталась помешать другим изобретателям,
предпринимателям создавать новые автомобили и их производить.
Так вот это сообщество, в которое входили в том числе известные выжившие компании,
которые до сих пор существуют, в течение 10 лет судилось с Генри Фордом.
И, что называется, выпило у него немало крови.
То есть на этом этапе становления новой и важнейшей для США автомобильной
промышленности патентное право оказалось ну неким тормозом.
На самом деле, этот пример совершенно не одиночен.
На протяжении истории этот сюжет повторяется много раз.
Скажем, говорят,что в России в эпоху крепостного
права технологии не могли развиваться, поэтому в том
числе Россия якобы проиграла Крымскую войну,
потому что не было парового флота, не было ещё каких-то изобретений,
связанных с внедрением новой технологии пара.
На самом деле, результаты Крымской войны говорят скорее о том,
что Россия была очень стойкой страной и достаточно развитой,
потому что она противостояла коллаборации мировых держав,
которые объединяли в себе более 40% мирового экономического потенциала.
То, что Россия достаточно долго билась, и, в общем-то, результаты
франко-английско-турецкой коалиции не были достигнуты, говорит о том,
что Россия была достаточно сильна, и в том числе в технологическом плане.
Но паровой флот действительно был существенно меньше и
слабее в России в тот момент.
Так вот одной из причин было то, что с 1815 по
1843 год в России действовала императорская привилегия,
то есть патент, для англичанина Чарльза Берда, заводу которого
в Петербурге принадлежало исключительное право на производство паровых судов.
Вплоть до отмены этой привилегии в момент смерти Чарльза Берда
в 1843 году только этот завод,
за исключением буквально 2—3 кораблей строил паровые суда.
И это, конечно, задержало развитие русского парового
флота и соответствующих технологий очень сильно.
Завод Берда был солидный, серьёзный, но он не сильно,
так сказать, заморачивался развитием.
То есть патентное право в данном случае оказалось негативным фактором.
В других случаях, в частности, в случае электротехнических компаний,
огромных электротехнических компаний американских и немецких
и химических компаний в Германии,
их грамотное использование преимуществ патентного права позволило им подавить
мелких конкурентов и создать, собственно говоря, корпорации мирового уровня.
То есть существуют и те, и другие примеры.
То есть патентное право в определённых случаях, в частности,
в случае становления мировых корпораций в области химии и электротехники помогло им,
в других случаях, как в случае с русским паровым флотом или с Фордом,
оно скорее мешало.
На самом деле, вот эти плюсы и минусы патентного права сильно зависят от
структуры экономики, участия в мировом разделении труда.
Если говорить об общем правиле, то патентное право помогает тем
крупным корпорациям, которые работают на всём мировом рынке.
То есть, например, для русских машиностроительных компаний очень крупных
конца XIX начала XX века патенты не были, по большому счёту, нужны,
потому что они скорее были заинтересованы в разделении между собой новых
технологических достижений, создавались производственные и сбытовые синдикаты,
например, по производству паровозов, которые не конкурировали друг с
другом в части, так сказать, прав на нематериальные активы.
И, наоборот, одна и та же конструкция, разработанная одним заводом,
запускалась на производство по соглашению на нескольких.
Русские нефтеперерабатывающие и резиновые компании,
которые стремились стать корпорациями мирового уровня, типа
химических и электротехнических корпораций Германии и США, наоборот, патентное
право было полезно, и они активно патентовали свои изобретения за границей.
Именно по этой причине, вот этой структуры, так сказать,
в Российской империи выдавалось очень мало патентов,
но русские компании имели довольно много патентов за границей.
То есть патентное право не является волшебной палочкой.
В определённых случаях оно полезно, в определённых — вредно.
Разные страны, разные корпорации строят свою...
то есть нельзя копировать чужой опыт безоглядно.
То же самое надо сказать о финансовых институтах.
Характерной особенностью и важнейшим элементом стратегии
Генри Форда был его отказ от использования
вот этих грюндеровских финансовых институтов, которые сейчас в большой моде.
Сейчас принято, чтобы стартап набрал побольше инвестиционных денег,
значит, позволяющих ему сразу выйти, скажем,
на продажи в миллионы, десятки миллионов и резко нарастить капитализацию.
Потом следующим шагом привлекаются ещё более большие деньги,
корпорация превращается в грандиозный пузырь где-нибудь на бирже NASDAQ.
Это, считается, хороший и правильный путь, он, собственно говоря,
формирует эти грандиозные пузыри, которые привели к
кризису доткомов в начале XXI века и, возможно,
приведут к ещё большим потрясениям в ближайшем будущем.
Форд говорил...
Такой путь на самом деле не является изобретением XXI века.
По нему уже шли в начале XX века.
И Форд в своих публичных выступлениях и в своей практике,
главное, подчёркивал, что этот путь неправильный.
То есть нужно делать ставку на промышленность, на создание продукта,
прибыль и капитализация являются признаком того,
что ты правильно делаешь всё, но не самоцелью.
То есть компания, которая создаёт нормальный продукт, в который правильно
организован производственный процесс, она является прибыльной.
Но эта прибыль есть всего-лишь индикатор и средство, но не есть самоцель.
В этом плане его вот это многолетнее противостояние с финансовыми
грюндерами и с банками в каком-то смысле, оно типично не только для Форда.
Очень многие великие предприниматели, новаторы,
промышленники XX века шли совершенно другим путём.
В этом плане инновационная среда, безусловно, является важным фактором,
она полезна, но не с неё надо начинать.
Есть факторы может быть более существенные и первичные.
Мы поговорим о них позже, но в следующем видео мы немножко скажем об ещё одном
факторе инновационной среды очень важном, а именно о государственной политике.
