Переходим к новой теме.
К рассмотрению революций.
Революции — это катастрофические кризисы.
Существует много теорий революций, существует много представлений,
объяснений того, что же такое революция.
Революция, так или иначе, как и всякий кризис,
связана с разрушением старого порядка и с восстановлением нового.
Причем это разрушение и восстановление имеют радикальный, решительный характер.
Именно этим революции характеризуются.
У нас происходит переучреждение государства.
У нас прежнее государство оказывается
ликвидировано, или возникает, по-крайней мере,
иллюзия того, что оно ликвидировано, и учреждается новое государство.
Происходит его конституирование.
Происходит создание нового порядка.
И для революции исключительно острым является проблема вот в той ситуации,
когда одно уничтожено, а второе создано,
возникает проблема правопреемства государственных прерогатив.
И вообще всяких прерогатив.
Насколько старые правила оказываются сочетаемы с новым.
Давайте посмотрим на несколько примеров таких революций.
Я сейчас не буду вам рассказывать об общих моделях и правилах.
Давайте посмотрим на несколько примеров таких революций.
Один из первых примеров — это революция в Нидерландах.
Нидерландская революция.
Одна из самых первых, одна из самых продолжительных, очень тяжелых.
Сами голландцы предпочитают называть эту революцию восьмидесятилетней войной.
Восьмидесятилетней, восемь десятилетий заняла эта революция.
Почему?
Все ли 80 лет длился кризис?
Или может быть это была череда кризисов?
И почему война?
Вот я, рассказывая вам об этой революции,
попробую объяснить, найти какие-то объяснения для этого.
Предпосылкой революции стала карательная экспедиция герцога Альбы осенью
1567-го года против 17-ти нидерландских провинций.
Зачем возникла необходимость в такой акции?
Потому что уровень десинхронизации
рассогласования уже оказался очень велик.
Правительство Габсбургов, которое находилось в Мадриде,
а Нидерланды в это время были часть Габсбурской империи,
которая руководилась из столицы этой империи из Мадрида.
При этом Нидерланды, включенные в эту империю,
это было сообщество 17-ти нидерландских провинций.
Каждая из этих провинций — это было государство со своими традициями.
Это было 17 государств, которые оказались объединены, они были рядом,
и они оказались включены в эту империю.
Так вот после того, как Габсбурги,
сначала это сделали бургундские герцоги,
а потом это наследие бургундских герцогов было перехвачено Габсбургами,
так вот поначалу отношения имперского центра с каждым из этих 17-ти государств,
и отношения этих 17-ти государств друг с другом, были более-менее согласованы.
Существовала масса традиций, существовало множество институтов,
которые позволяли решать вопросы ко взаимному удовольствию,
согласию, или, во всяком случае, без того,
чтобы сильно ущемлять интересы друг друга.
Жизнь шла, и политическая система существовала в виде синхронизованной.
И вот постепенно начинает появляется все больше и больше сбоев.
И наконец сбоев становится так много,
что каждая из этих 17-ти нидерландских провинций начинает вести себя по-своему.
Да и внутри этих нидерландских провинций сильные разброд и шатания происходят.
А уж связь с центральным правительством,
с Мадридом, совсем становится проблематичной.
Очень многие вопросы решаются спонтанно, по-своему, несогласованно.
И центральное правительство пытается навести порядок.
Пытается навязать правила.
К чему это приводит?
Это приводит к тому, что агенты требований,
о которых мы с вами говорили, их становится еще больше,
их требования становятся более радикальными, кризис усиливается.
Возникает сопротивление.
Возникает сопротивление.
Возникает сопротивление и с ним возникает дальнейшая десинхронизация системы.
Система погружается все дальше и дальше, глубже и глубже в состояние кризиса.
Существуют ли попытки складывания коалиций?
Да, их много.
Я сейчас не буду рассказывать обо всех этих попытках, но самая яркая попытка,
та, с которой, собственно, наши нидерландские коллеги,
историки Нидерландов ведут этот отсчет, это так называемое Гентское умиротворение.
В 76-м году собираются политики, агенты требований из разных
нидерландских провинций, и они договариваются о том,
что совместная борьба южных и северных провинций осуществляется.
Происходит амнистия, они отказываются от претензий друг к другу,
а, так сказать, там гражданская война, по существу, шла.
Договариваются о том, как сохранить разные,
сочетать разные конфессиональные порядки, разную веру и так далее.
Отменяются наиболее репрессивные законы, принимаются, так сказать,
много-много каких-то вещей.
Но достаточно ли этого Гентского умиротворения было?
Нет. Оно далеко не всех удовлетворило,
и поляризация оставалась достаточно большой.
Ресурсов было собрано сравнительно много, но поляризация только усилилась.
И вот дальше начинаются следующие попытки
осуществить формирование коалиций,
эти попытки растягиваются на многие-многие годы, пока в 81-м году,
наконец, у нас появляется очень интересное, очень интересное явление.
У нас оказывается обнародован так называемый «плакат о бегстве»,
Plakkaat van Verlatinghe, «плакат о бегстве».
Это была своего рода Декларация независимости.
Видите, сколько лет у нас прошло.
У нас прошло почти 10 лет вот этого погружения в кризис,
пока наконец мы не достигаем такой точки, очень низкой точки,
очень глубокой точки развития десинхронизации.
Когда наконец не становится совершенно необходимым в форме
вот этого документа – «плаката о бегстве» – заявить о том,
что старая система перестала существовать.
О чем же идет речь в этом документе?
В этом документе перечисляются нарушения королем Филиппом II законов его
собственной империи и законов каждой из 17-ти провинций.
То есть другими словами Филипп II обвиняется в государственном преступлении.
Этот документ утверждает,
что виновником десинхронизации и фактически
разрушения государства стал сам суверен.
Сам стал король Филипп II.
Вот это очень важный ход.
Этот ход как раз и свидетельствует о том, что мы имеем дело уже с революцией.
Старого порядка больше нет.
И разрушил этот старый порядок на самом деле главный,
властный авторитет этого старого порядка.
Ну так ли это было на самом деле или нет,
об этом можно спорить и давать оценки — кто и в какой степени разрушал.
Для нас сейчас важен вывод.
Если сам суверен нарушил собственные законы,
то что должны сделать агенты требований,
которые формируют коалиции для выхода из этой системы?
И ответ, который дается в этом документе,
очень простой: мы должны восстановить действия этих законов.
Потому что это наши собственные законы,
дорогие наши традиции, дорогие нашему сердцу.
Но раз это наши законы, а раз есть кто-то,
кто их нарушил, как мы будем относиться к этому человеку?
И вот здесь ответ — почему восьмидесятилетняя война.
Потому что это человек, который начал против нас войну.
Потому что это не просто.
Человек, который не исполнял законы,
а который начал войну против нас.
И мы должны эту войну завершить, восстановив порядок.
Раз он объявил войну нам, то значит трон свободен.
Произошло бегство суверена, поэтому это так и называется «плакат о бегстве».
Раз произошло бегство, значит мы можем
и должны восстанавливать порядок с нижней точки, с нуля.
Очень похожая аргументация, если вы посмотрите, например,
американскую Декларацию независимости 76-го года,
то вы там легко увидите,
что совершенно таким же точно образом американские колонии,
представители этих колоний,
собравшиеся на континентальный конгресс в Филадельфии,
формулируют очень простую мысль.
«Так велики преступления Георга III,
он так много собственных законов нарушил, что это стало абсолютно нетерпимо,
более того, он фактически начал войну против нас.
И поэтому мы вынуждены объявить о своей независимости,
для того чтобы восстановить политический порядок».
Та же самая логика, очень похожа.
Эта логика революционная.
И вы видите, что здесь логика революции очень тесно переплетена с логикой войны.
Да, вот этим революции и отличаются от реформ, кризисов,
каких-либо изменений, – тем, что глубина этого кризиса так велика,
что она приводит общество к состоянию близкому к гражданской войне.
Или просто приводит к состоянию гражданской войны.
И это состояние гражданской войны требуется преодолевать тоже совершенно
радикальным образом, путем полного восстановления
порядка или установления нового порядка,
включая все основные базовые институты и требования,
в том числе институт верховной власти.
Война растянулась на 80 лет, как я вам говорил.
Фактически уже к середине 80-х годов выделяются 7 из 17 северных провинций,
которые, собственно, и создают постепенно эту самую победную коалицию.
Но эта победная коалиция только для этих 7-ми провинций оказалась,
оставшиеся 10 провинций так и сохранили
на какое-то время свое, так сказать, свое включение в Габсбургскую империю.
Создается очень много важных очень институтов, в том числе,
например, в 1602-м году возникает Ост-Индская кампания.
Очень важный ресурс.
Помните, мы говорили о ресурсах?
Это очень важный ресурс и очень важная, так сказать, коалиция внутри коалиции,
где удалось собрать потенциал не просто для того, чтобы 7 провинций защищать,
но для того, чтобы эти 7 провинций могли стать колониальной империей.
И опираясь на свою колониальную мощь,
могли в этой войне, так сказать, дополнительные возможности найти.
Это перемирие, которое удалось навязать Испании
с 1609-го по 1621-й год.
Ну, наконец, это новая война.
И все это завершается Вестфальским миром.
Тем самым миром, который завершил, так сказать, очень многие процессы в Европе и
стал основанием нового порядка в Европе, и этот же мир, или, точнее,
в рамках этого мира отдельной частью его стало завершение
урегулирования революции нидерландской.
И международное, юридическое, правовое,
международное право тогдашнее оказалось способным признать это новое государство.
Нидерланды стали частью международного сообщества.
Кризис завершился, революция завершилась,
появилось новое суверенное государство, новый суверен.
Mikhail IlyinProfessor
Mikhail MironyukAssociate Professor
