[БЕЗ_ЗВУКА] [БЕЗ_ЗВУКА] Здравствуйте, дорогие слушатели курса «Диаспоры в глобальной политике». Сегодня мы начинаем очередной модуль, и он будет посвящён диаспорам и политическому насилию. Прежде чем перейти к самим диаспорам, нам нужно с вами выяснить ещё одно очень важное понятие, которое осмыслили где-то в середине 1990-х годов и сегодня продолжают осмыслять. Это понятие называется «новые» или «сетевые войны». В 1996 году два аналитика корпорации RAND Джон Аркилла и Дэвид Ронфельдт опубликовали статью, а потом и книгу, где они отмечали, что насилие политическое всё меньше принадлежит государствам. Появилась целая группа других акторов, которые получают возможность осуществлять политическое насилие. Причина этого очень простая: у государств осталась монополия на легитимное насилие, на насилие общепризнанное населением, гражданами, в то время как появилась группа акторов, у которых появился доступ к средствам насилия. А легитимно это насилие или нет, это вопрос вторичный. Соответственно, линия разграничения проходит там, где имеется доступ к насилию, или он отсутствует. Легитимное, нелегитимное насилие — в данном случае вещь вторичная. Эта концепция сетевых войн потом получила развитие в работах других авторов, в том числе в работе Мэри Калдор 2002 года «Новые войны». Мэри Калдор отмечает следующее: новый тип вооружённых конфликтов характеризуется прежде всего тем, что насилие приватизируется и коммерциализируется. Что это значит? Это значит, что акторы, которые могут осуществлять подобное насилие, это уже не только государства, не только крупные какие-то вооружённые единицы, но и достаточно некрупные, достаточно мелкие социетальные акторы, такие как, например, те же самые диаспоры. Более того, Мэри Калдор, анализируя итоги войны в Югославии, прежде всего в Боснии и Герцеговине, отмечает, что именно там диаспоры сыграли эту самую роль акторов, которые не только участвовали в вооружённом конфликте как рекруты, как люди, которые непосредственно были бойцами на поле битвы, но и таким актором выступили диаспоры, который участвовал косвенно через финансирование, через политическую поддержку в странах пребывания. Соответственно, это приватизированное насилие, насилие, которое осуществляется не только государствами, это характеристика недавнего времени. Ранее она тоже существовала. Мы не можем говорить, что до 1990-х годов подобных сетевых новых войн не было. Другое дело, что они были намного более редкими. Масштаб их был намного более незначительным. А вот с 1990-х годов, видимо, с падением биполярной системы, противостояния в рамках холодной войны, вот эти силы, которые очень долго подавлялись противостоянием великих держав, они вышли на свободу, получили доступ к механизмам политического насилия, и начали эти механизмы активно использовать. Очень важно, что нередко акторы, которые участвуют в подобных сетевых или новых войнах, это акторы негосударственные и даже безгосударственные акторы, которые во многом либо отрицают существование государств, либо никак не относятся к государствам. Есть, как мы с вами знаем, так называемые безгосударственные диаспоры, диаспоры, у которых нет своего государства. На территории их происхождения огромное количество государств — два, три, четыре и более. И соответственно, вот в эту категорию диаспоры тоже попадают. Что нам ещё важно? Важно ещё обратить внимание на число вооружённых конфликтов. График подготовлен Уппсальским университетом, соответствующим подразделением, которое занимается вопросами мира и вооружённых конфликтов, и как вы видите, на этом графике видно чётко, что негосударственное насилие, насилие, которое происходит с участием негосударственных акторов, сильно выросло — это тёмно-красная линия. В то время как насилие, связанное с государствами, оно тоже имеет тенденцию к росту, но не такую значительную, как насилие, не связанное с государством. Это та реальность новых и сетевых войн, которую мы с вами имеем возможность наблюдать. Если мы говорим о каких-то конкретных примерах подобных сетевых войн, войн новых, то любой межстрановой конфликт сегодня имеет возможность превратиться в подобную войну по той простой причине, что у одной и у другой страны есть свои крупные общины за рубежом, и они могут как-то вовлекаться в этот конфликт с использованием различного рода форм поддержки как одной, так и другой сторон. Итак, в этом видео мы с вами узнали, что такое сетевые войны. Мы узнали, что диаспоры могут участвовать в них в качестве третьей стороны, то есть не основной стороны конфликта, а стороны конфликта, которая может подталкивать другие стороны к тому или иному образу действий. И это новая международная реальность, которую надо иметь в виду, когда мы анализируем диаспоры. Спасибо.
